Грейс нашла изящным то, что Гэбриел не хвастается ни тем, что спас ей жизнь, ни тем, что отдал свою кровь. Но как он мог писать подобным образом, словно их отношения не были навсегда отмечены пролитой им кровью?

Она оставила конверт на низком столике и с трудом поднялась. Если час разоблачений для «Олимпа» пробьет в скором времени, то время свести личные счеты уже наступило.

Она направилась прямиком к бронированной двери в потайную комнату и открыла ее без каких бы то ни было неприятных ощущений. Она в последний раз окинула взглядом газетные вырезки на стенах, не испытывая тревоги. И с горечью улыбнулась, отметив, что ни в одной статье не упомянуты ни опыт Кентлера, ни легенда о Крысолове. Все эти годы журналисты проходили мимо того, что могло стать величайшим скандалом за последние пятьдесят лет. Возможно, им следовало бы направить свою энергию на ведение настоящего расследования вместо того, чтобы раскручивать дутые сенсации.

Вспомнив о Гамельне, Грейс вдруг почувствовала головокружение. Лихорадочный темп расследования не позволил ей в полной мере осознать то, что она доказала: древняя сказка, которой больше семи веков и которая известна всему миру, в действительности оказалась реальным историческим фактом, имевшим место в маленьком немецком городке 26 июня 1284 года.

Если бы сегодняшние родители знали, какой ужас рассказывают своим детям, полагая, что развлекают их обычной легендой, – подумала она.

А уж тот факт, что она сама стала жертвой преступной педофильской сети, созданной в Средние века этим дьявольским флейтистом, вообще с трудом укладывался в голове.

Но какое значение имели все эти исторические отсылки в сравнении с ощущаемым ею сегодня реальным облегчением. Реальным настолько, что она даже заплакала.

Теперь Грейс знала правду о своем детстве, и даже если не смогла еще найти и арестовать своего мучителя, она больше его не боялась. Теперь она была хозяйкой своего прошлого, а не игрушкой детских страхов.

Она подумала о Лукасе, одиноком в своей хижине, и поняла, что скоро отправится туда навестить его и объявить, что держит свое обещание покончить с педофильскими сообществами, жертвами которых стали они оба. Ей не терпелось принести новости, которые будут ему приятны и, возможно, помогут тоже избавиться от страхов.

Чтобы не терять времени, она попросила немедленно направить оперативно-следственную группу в пещеру Коппенбрюгге, чтобы проверить, сохранились ли там, несмотря на пожар, улики. Благодаря новым доказательствам, собранным в ходе ее расследования, она рассчитывала добиться от сената Берлина выдачи всех досье по проекту Кентлера, еще скрываемых в его архивах. Возможно, эти данные помогут установить личность ее мучителя и многих других. И это не считая того, что она рассчитывала обнаружить на флешке, захваченной у Пассажира.

Она спокойно сняла вырезки со стен и уложила в картонные коробки и папки, которые составила в углу комнаты. При виде фотографии родителей она заколебалась, потом разорвала ее пополам.

Очень скоро стены стали чистыми, а с ее сердца свалился камень. Грейс обвела пустой кабинет взглядом и вздохнула с облегчением.

Затем она закрыла за собой дверь, унося три документа: портрет отца, отделенный от портрета матери, изображающий черты юного Лукаса набросок, выполненный через много лет после событий, и снимок храброго Скотта Дайса, сделанный одним из репортеров.

Она вынула из кармана перочинный ножик-брелок и аккуратно положила в ящик ночного столика вместе с рисунком и вырезкой из газеты. Потом долго смотрела на оторванную часть фотографии. Со слезами на глазах она рассматривала встревоженное лицо человека, ожидающего возвращения дочери, которую он так любил.

– Спасибо… папа, – прошептала она.

Грейс уже думала о том, как поместит эту фотографию в семейном склепе на кладбище. Но в противоположной стороне от могилы ее матери, которую, должно быть, похоронили люди из «Олимпа», озабоченные тем, чтобы смерть этой старухи не вызвала подозрений у полиции и жителей поселка.

Краем глаза, затуманенного слезами, она заметила крадущуюся тень.

Кот был тут как тут и не сводил с нее глаз из-за оконного стекла. Он пригладил передней лапкой усы и свернулся клубком на каменном карнизе возле тушки мыши.

Грейс ласково смотрела на него, медленно качая головой.

Телефонный звонок вырвал ее из задумчивости.

– Инспектор Кемпбелл? IT-отдел. Мы закончили анализ USB-накопителя, переданного вами. Отчет ждет вас в управлении.

– Выезжаю!

Грейс открыла дверь и наткнулась на маленький поднос с едой, приготовленной Кеннетом, который она при входе взяла и поставила на комод. Она собиралась уйти, но вдруг развернулась.

Пересекла гостиную, вошла в спальню и широко распахнула окно. Поиграла с кольцом, которое много лет носила на пальце, сняла его, посмотрела и тоже убрала в ящик ночного столика. Потом сделала глоток воздуха и сказала:

– Добро пожаловать, дружок.

Еще лежа, кот повернул к ней мордочку, словно не веря происходящему. Их взгляды встретились, и он вдруг вскочил и подбежал к молодой женщине. Грейс почесала его за ухом, и зверек замурлыкал от удовольствия.

– Сейчас наслаждайся угощением, которое принес мне, а вечером мы поужинаем вместе.

Грейс поспешила, насколько ей позволяло ее состояние, покинуть квартиру. Она взяла такси, которое доставило ее в полицейское управление.

Пройдя через опенспейс и ответив на приветствия коллег, спрашивавших, как ее дела, Грейс наконец осталась одна в своем кабинете и, морщась от боли, села в кресло.

Рядом с конвертом, который она приготовилась вскрыть, лежал номер «Скотсмана». На первой полосе газеты, так же, как, наверное, на первых полосах многих изданий по всему миру, рассказывалось о безумном аресте поезда фонда «Олимп», а также об освобождении многочисленных сирот, запертых в одном из вагонов.

Грейс взволновала подпись к фотографии под статьей: «Двадцать три ребенка в возрасте от трех до двенадцати лет ждут теперь усыновления, чтобы начать новую жизнь после вызволения из заточения».

Среди лиц маленьких узников Грейс тотчас узнала шаловливое личико Элизы. И у нее возникло странное чувство, что девочка смотрит на нее, и только на нее одну. Она вспомнила симпатию, которую мгновенно почувствовала к этому ребенку, как и инстинктивное желание позаботиться о ней.

Что-то незнакомое творилось с ней. Словно свет ворвался в некогда закрытую дверь.

– Нет! – сказала она вслух через несколько секунд, отметая возможность, которую сочла неразумной и безумной.

Вернемся к этому, когда ты докажешь, что способна завести кота и заботиться о нем, – подумала она.

Грейс отложила газету и взяла конверт с надписью: «Для инспектора Кемпбелл, в ответ на ее запрос об экспертизе USB-накопителя // улики № 26543#».

Она с лихорадочным нетерпением извлекла из конверта красную флешку и